Это случилось не сегодня и даже не вчера. Скандинавская умеренность при возможности изобилия – крепко устоявшееся правило, и даже закон – «закон Янте». Определение ему было дано норвежцем Акселем Сандмусе в романе «Беглец пересекает свой след», изданном в 1933 году и ставшем первой классикой скандинавской литературы. Суть «закона» проста и без лишних слов формулируется примерно так: «Не смей думать, что ты хоть в чем-то превосходишь нас или же находишься в сфере нашего особого внимания». «Мы» здесь – скандинавский социум, беспощадно удушающий всякую индивидуальность, а если говорить точнее, лишь один ее вид – индивидуальность превосходящую. «Равнение на середину», поставленное во главу угла североевропейского общества, заставляет обеспеченных шведов, норвежцев и датчан (последних, впрочем, в меньшей степени) держаться скромно, без лишней помпы. Нужно быть изрядно натасканным на запах денег, чтобы отличить скандинавского миллионера от учителя музыки или рядового сотрудника IKEA. В состоятельном человеке тут работает не только и не столько врожденное чувство меры, предопределенное соответствующим культурно-историческим фундаментом, но и кое-что еще. Незамутненным взором пытливого наблюдателя в скромном состоятельном скандинаве можно легко разглядеть элементарное желание к признанию и уважению. Однако если ты богат и при этом высокомерен, ты будешь безжалостно раздавлен народной ненавистью. И лишь стыдливое, словно бы нечаянное владение крупными капиталами хоть как-то примеряет окружающих с тем, что ты на определенное время вырвался на пару шагов вперед. Любая демонстрация богатства в Скандинавии всегда встречает презрительную усмешку, ведь тут принято считать, что любой победитель в конечном счете окажется в числе проигравших. Хотя очень похоже, что такие установки продиктованы не стремлением к вселенской справедливости, а обыкновенным чувством зависти, не чуждым любому человеку, даже скандинаву.

Мифы и сказания

Для лучшего понимания описанного феномена обратимся к тем временам, когда викинги самым решительным образом навязали вкус шведской солонины и свою мышечную силу практически всем средиземноморским народам и жителям Британских островов, а заодно и обитателям Северной Америки. В ту буйную пору викинги не отказывали себе в удовольствии изредка (а может, и не изредка) отвлечься от разбоя и насилия, рассесться уютно вокруг костра и, потягивая хмельной мед, передавать рог с напитком из руки в руки. Однако даже изрядная жажда до алкоголя и увеселений не позволяла воинам делать чересчур большие глотки, с тем чтобы рог не опустел слишком быстро – до того, как каждый из него не отведает. Все это действо носило лаконичное название laget om, а с течением времени выражение преобразилось в еще более короткое lagom. С современного шведского на русский его можно примерно перевести как «достаточно» или «в меру». Одно лишь это слово без преувеличения воплощает в себе сам образ мысли не только шведского, но и всего североевропейского общества.

Вся шведская жизнь пропитана этим понятием, оно играет на всех позициях и помогает деликатно сглаживать острые углы в различных сферах размеренной скандинавской жизни. В экономике lagom привел шведов к «золотой середине» в недоверчивых отношениях капитализма и социализма, к компромиссу между стремлением к накоплению капиталов и гуманистическими идеалами человечества. В индустрии потребления lagom – это прежде всего отказ от кича и чрезмерности в пользу сдержанной эстетичности. Шведская модель социума, как уже сказано выше, подразумевает уход от любого индивидуального превосходства, lagom сглаживает контрасты между чрезмерным богатством и умеренной бедностью, и приводит, таким образом, к ровному, нордическому благополучию.

Однако во всей этой идиллии общего довольства нашлось место и для мифа – куда же без него. И если вы бросите беглый восхищенный взгляд в сторону европейского севера и обнаружите в нем лишь очарование скромности и обаяние простоты, то, пожалуй, ошибетесь. Как и все поверхностное, это впечатление обманчиво. А вот по-настоящему хорошей, хотя и неочевидной иллюстрацией к сказанному служит совершенная уверенность шведского народа в правомерности раздутых объемов Швеции на картах фламандца Герарда Меркатора (1512–1594) и скандинава Олафа Магнуса (1490–1557), пионеров европейской картографии. По едкому замечанию известного артиста Петера Берлина, величина страны по версии авторов-картографов подгоняется аккурат под размеры Африки. В копилку подобных замечаний можно добавить еще пару комментариев от того же Петера Берлина: «Шведы охотно сравнивают себя с другими народами, а Швецию – с другими странами. Сравнения эти они проводят по всем возможным параметрам и измерениям, делают это подробно, обстоятельно, основательно и решительно. Сравнения неизменно оказываются благоприятными для шведов и Швеции. Для пущей убедительности аргументы обычно заключаются в тонкую оболочку самокритики, которая, однако, совсем не способна скрыть национального тщеславия и гордости». И эта общая характеристика в равной степени касается каждого скандинава. Другая занятная иллюстрация опять же обращает наши взоры назад, но уже не в столь далекое прошлое, а всего лишь в те времена, когда в Северной Европе не было толком налажено производство стекла. Не имея в распоряжении средств демонстрации богатства, состоятельные северяне находили удовлетворение в элегантном способе показать свое положение – количеством окон в доме. Нетрудно догадаться, что при этом установка многочисленных окон чаще всего не преследовала совершенно никаких практических целей – ими не пользовались; в помещениях со стенами, испещренными оконными проемами, никто не проводил бессонных белых ночей. Суть этой затеи сводилась лишь к одному – ненавязчиво, можно сказать, слегка небрежно внести ясность в вопрос о превосходстве.

Мирный lagom

Однако вернемся к настоящему дню. Сегодняшний даже весьма состоятельный скандинав скромен, помимо прочего, еще по одной веской причине – удушающие налоги. Налоги на все. И чем больше этого «всего», тем плотнее сплетаются налоговые щупальца вокруг нордической шеи скандинавского хайнета. Даже наличие собаки и телевизионной антенны в доме ежегодно облагаются суммой в несколько тысяч шведских крон (1 тыс. крон – почти 5 тыс. рублей. – Прим. ред.). А налоги на яхты, самолеты и коллекционные автомобили едва ли не перевешивают в итоге стоимость самих этих предметов. Любой собственности и любой деятельности, словом, всему, что хоть как-то позволяет говорить о человеке в отрыве от общества, сопутствует сильнейшее желание государственной машины применить к индивиду «закон Янте» и всеми силами вернуть его в понятный и единственно верный мирный lagom.

Материалы по теме

• Особенности скандинавского PBWM
• Законы богатства