Вот уже несколько лет всякий экономический журналист, начиная статью, машинально пытается упомянуть во вступлении финансовый кризис. И хотя в большинстве случаев напрашива­ющийся штамп все же удается побороть, сама по себе тенденция весьма понятна – пережитая рецессия так или иначе оставила отпечаток на любых хоть сколько-нибудь денежных материях. Она продемонстрировала человечеству, как нестабильны рынки – фондовые, валютные, какие угодно, – как легко рушатся «голубые фишки» и как тяжело, будучи инвестором, не остаться без штанов на фоне циклических катастроф, которые так сложно предсказать. Человечество (выжившая его часть), в свою очередь, урок не проигнорировало: стало мудрее и сильнее. Страх перед убыточными рисками закалил… но не всех. Небольшая часть финансистов бесстрашна, потому что знает секрет инвестиций, которые всегда приумножаются, никогда не подводят и невероятно приятны для посвященных – музыкантов и истовых коллекционеров.

Шесть струн успеха

Рынок музыкальных инструментов особенный – в него не приходят случайные люди. Движимые одним только строгим расчетом, предприниматели пытаются вкладывать в искусство, вино, пшеницу и прочие альтернативные инвестиции. Но для того чтобы заниматься, скажем, скрипками или гитарами, их надо любить. Впрочем, не только любовь делает этот сегмент привлекательным, но и статистика. Согласно исследованию Anchorage Capital Investment Management (ACIM; компании, занимающейся инвестициями в музыкальную индустрию) на основе The Liv-Ex Index (вино), Mei Moses All Art Index (искусство) и The 42 Guitar Index, за период с 1970 по 2008 год винтажные гитары вышли по доходу на показатель 175% и, таким образом, обогнали по рентабельности любые арт-объекты, золото, вино и промышленный индекс Доу-Джонса.

Однако не меньший интерес представляет динамика одного The 42 Guitar Index – индекса, в основе которого лежат 42 гитары (включая басы), выпущенные фирмами Gibson, Fender и Martin между 1952 и 1969 годами и находящиеся в идеальном состоянии.

Если взглянуть на график «Динамика The 42 Guitar Index с 1991 по 2010 год», то мы увидим, что единственная негативная коррекция на рынке случилась недавно, причем она стала скорее данью здравому смыслу после аномального роста цен на фоне кризисных событий в Америке.

The 42 Guitar Index очень консервативен: это своеобразная корзина из наиболее востребованных серийных винтажных гитар (но не «голубых фишек» индустрии), не имеющих удорожающей их истории или связей с именитыми личностями. Она не отражает ни изменений вкусовых предпочтений потенциальной аудитории с течением лет, ни ценовых тенденций наиболее дорогих и уникальных гитар. В реальности рынок способен на большее.

Сразу следует уточнить, что эпитетом «винтажный» эксперты из Anchorage вполне справедливо наделяют те гитары, которые были созданы до 1970 года преимущественно американскими производителями.

Так, музыкальные товары показывают завидную стабильность. «Эти инструменты очень слабо коррелируют с традиционным фондовым рынком акций и облигаций, – уверяет Томми Бирн, CEO Anchorage Capital Investment Management. – Когда он падает, они обычно просто замораживаются. Единственная коррекция на рынке старых гитар за прошедшие 20 лет произошла во время недавнего кредитного кризиса два с половиной года назад, да и то только в сравнении с крайне консервативным The 42 Guitar Index, который был учрежден Vintage Guitar magazine. Впрочем, даже согласно ему, этот бизнес в состоянии приносить более 21% годовых. Но если вы посмотрите на 100 наиболее популярных у коллекционеров моделей винтажных гитар, то увидите, что они за 25 лет и вовсе никогда не падали в цене. Более того, во время кредитного кризиса некоторые из них увеличились в стоимости более чем на 24%».

Похожим образом ведут себя и вполне современные инструменты, причем российская внутренняя конъюнктура этому способствует. На вторичном рынке, который является едва ли не основным и для профессиональных музыкантов, рядовые серийные модели без какой-либо занимательной истории уже давно не испытывали на себе негативной коррекции. В разгар кризиса, в 2008 году, они (вместе с долларом) подорожали примерно в полтора раза. Существенный вклад в ценообразование вносят также строгая отечественная таможня и налоговая политика, как следствие – некоторая изолированность аудитории от мировых рынков, переносящая баланс в сторону спроса относительно предложения. Между тем загадкой остается феномен: дорожая с долларом, инструменты на российском рынке не торопятся вместе с ним и дешеветь.

Тут возникают опасения касательно возможных пузырей в страновом сегменте. И если они справедливы, то первый пузырь лопнет со временем, когда ретейлерам придется признать, что вслед за американской валютой цены на гитары все же придется приспустить. Второй – в случае если будут наконец либерализованы условия импорта в страну дорогостоящих товаров. Подвижки в эту сторону уже есть: вспомним хотя бы ажиотаж вокруг Таможенного союза.

Справедливости ради заметим, что риски эти маловероятны, неактуальны и на сегодняшний день существуют только в теории. Реальных же опасений участники рынка не испытывают. «Только время покажет, будут ли гитары и дальше дорожать, – уверен Томми Бирн. – Как инвестиционному консультанту, с моей стороны было бы безответственно утверждать, что цены никогда не перестанут расти. Поэтому я могу лишь поделиться своими наблюдениями о том, что количество коллекционных старинных гитар и прочих инструментов сокращается, тогда как спрос на них растет с невероятно стабильной скоростью. Закон спроса и предложения всем хорошо известен, и я не вижу ни одной причины, почему музыкальные инструменты, на которых играли сотни лет, могут выйти из моды в течение пары десятилетий, – заключает он, добавляя, что для гитар существовала золотая эра, подобная XVII веку для скрипок, делавшихся в Кремоне, но она прошла. – Не исключено, наступит еще одна, но я не думаю, что доживу до того момента». Будучи весьма объемным (одни только винтажные гитары Томми Бирн оценил в 10 млрд долларов, отметив, правда, что годовой оборот значительно меньше), рынок музыкальных инструментов, к сожалению, остается весьма неликвидным. Это накладывает определенные ограничения на инвестиционные стратегии: как минимум речь идет об очень долгих вложениях. Возможно, именно поэтому они столь непопулярны и остаются прерогативой узкого круга избранных. И уж наверняка именно такова причина, что The Guitar Fund рассчитан на 10 лет функционирования.

Инвестиции должны нравиться

The Guitar Fund – один из заметных игроков на рынке музыкальных инвестиций. Он подконтролен ACIM, отделившейся от Anchorage Capital Partners для того, чтобы сосредоточиться на музыкальной и авиационной/авиакосмической индустриях. «Я знаю, это странная комбинация, но, кажется, она работает», – отшучивается Бирн. И если самолетный бизнес мы пока рассматривать не будем, то что касается гитар, заметим: наряду с The Guitar Fund компания запустила глобальный облигационный фонд с теми же инвестиционными интересами, который «превосходит рынок ежегодно начиная с момента его основания в 2003 году».

В силу нехватки ликвидности closed-end The Guitar Fund закроется через 10 лет после начала своей профильной деятельности. Он пройдет листинг на Channel Islands Stock Exchange (CISX). Его объем составит 100 млн долларов. Сегодня же фонд находится на стадии привлечения капитала. «Наша команда состоит из инвестиционных менеджеров, которые одновременно и гитарные эксперты, и финансисты с более чем 25-летним стажем, – рассказывает Томми Бирн. – Это я, занимающийся сторонним бизнесом по ручному производству электрогитар под маркой BJ & Byrne Guitars, и другой управляющий – Дэвид Нобл, самостоятельно сделавший и продавший более 30 гитар, на головах грифов которых красовалась надпись Noble Guitars. Мы шутим, что могли бы вместе заняться производством инструментов под брендом Byrne’s & Noble, пародируя известную сеть книжных магазинов (Barnes & Noble. – Прим. ред.)».

Томми Бирн, таким образом, не становится исключением из правила – это не случайный инвестор, заинтересовавшийся привлекательной статистикой, а человек с богатым гитарным прошлым. «Я лично коллекционирую винтажные гитары уже более 20 лет и понимаю их ценность», – объясняет бизнесмен. Вместе с тем он доказывает, что теория и цифры подкреплены практикой: да, на музыкальных инструментах можно делать серьезные деньги. Задача-минимум, которая поставлена перед фондом Бирна, – превзойти The 42 Guitar Index с его 21,5% среднегодовой доходности в течение последних 20 лет.

Самоулучшающийся актив

В кругах музыкантов бытует рассказ о том, как некий состоятельный человек минувших веков, отдав на реставрацию свою скрипку работы Страдивари, был раздосадован итогом: по возвращении из ремонтной мастерской она сильно потеряла в звуке, словно ее подменили. Но чуть позже скрипичный мастер, ответственный за работу, объяснил: по причине проводимого ремонта на инструменте давно не играли, и для того чтобы вернуть былой звук, необходимо вновь ввести его в работу. Спустя некоторое время волшебный тон скрипки действительно вернулся, история окончилась счастливо для всех.

Менее романтично ту же мораль сегодня изложит любой музыкант: даже рядовой серийный инструмент со вторичного рынка превосходит своего брата, только сошедшего с конвейера, «разыгранностью». При постоянной, интенсивной и качественной эксплуатации он начинает лучше резонировать в заданном диапазоне частот. Томми Бирн так описывает это явление: «Любые деревянные струнные инструменты становятся тем лучше, чем больше на них играют. Каждый раз, когда музыкант берется за гитару, альт, скрипку, виолончель или фортепиано, звуковые вибрации проходят сквозь дерево, существенно меняя его молекулярную структуру, делая звук теплее и уникальнее. Это не в состо­янии скопировать современные технологии. Таким образом, музыкальные инструменты выигрывают в сравнении с другими коллекционируемыми видами активов в том, что, глядя на картину на стене, вы не сделаете ее лучше, даже если она вам действительно нравится. Еще хуже обстоят дела с инвестициями в вино. В тот момент, когда вы откупориваете бутылку,.. вашим вложениям приходит конец. Но вы беспрестанно улучшаете вашу гитару, наслаждаясь игрой на ней».

В этом, вероятно, отчасти заключается причина популярности именно винтажных гитар. Существует также теория, что один из секретов скрипок Страдивари – их возраст. Мол, на них так много и давно играли, что уже одному этому они обязаны своими качествами. Гипотеза эта между тем несостоятельна: во-первых, Страдивари – далеко не самый старый мастер, во-вторых, одна из его поздних скрипок – «Мессия» была признана, возможно, лучшей работой мастера всего спустя 60 лет после изготовления. И тем не менее, разыгранность инструмента – важный фактор, и его значение нельзя ни умалять, ни преувеличивать. К слову, управляющий директор Skate’s Art Market Research Сергей Скатерщиков, ссылаясь на экспертные мнения, советует регулярно «проигрывать» скрипки для сохранения инструментальных качеств, отдавая их в пользование наиболее известным музыкантам. Однако это несет за собой дополнительные затраты на транспортировку и страховку.

Издержки обладания

Стоимость владения любым произведением искусства или раритетным инструментом складывается из многих факторов, в случае же гитар из общего списка зачастую исключается страхование.

Необязательным его считают музыкант Андрей Макаревич и Томми Бирн, вообще спокойно относящийся к вопросу издержек. «Это очень простая штука, – уверяет последний. – В основном она сводится к тому, чтобы создать в помещении, где содержатся инструменты, соответствующую атмосферу. Если хранить их в жестком кофре вдали от сухого или влажного климата, то, считай, 90% сделано. Конечно, на них хорошо бы играть, но если этого не делать, то они не сломаются. Также во время транспортировки струны могут оказывать чрезмерное давление на гриф и корпус, поэтому их следует ослаблять. И разумеется, гитары следует держать чистыми, однако не менять никаких (на этом слове Томми Бирн сделал особенный акцент. – Прим. ред.) оригинальных частей, так как они чрезвычайно важны для общей стоимости инструмента, и ни в коем случае не перелакировывать его. Нанося новый слой лака, вы тут же теряете 50% своих инвестиций».

Куда сложнее обстоит дело с классическими инструментами. Скрипки инвестиционного качества хранятся ответственным, защищенным образом, а также обязательно страхуются на предмет утери или физической порчи, при этом стоимость страховки существенно зависит от условий хранения: она наиболее высокая для оркестрирующих музыкантов, наиболее низкая для хранилищ частных банков. Эти факторы формируют ощутимую стоимость владения, сопоставимую с предметами искусства, рассказывает Сергей Скатерщиков. Такая щепетильность обусловлена высоким порогом вхождения в рынок – 500 тыс. долларов, по версии главы Skate’s Art Market Research. Именно от такой суммы начинаются «ценники» на наиболее интересные скрипки.

Пережив столетия, старинные инструменты еще не исчерпали своего ресурса. Внося некоторую конкретику в вопросы хранения произведений музыкальной индустрии, директор департамента музыкальных инструментов Christie’s Керри Кейн обозначает диапазон стоимости обладания ими: от ста до нескольких тысяч долларов. При правильных условиях хранения любая скрипка может прожить долгие годы, радуя многие поколения своих обладателей, обнадеживает он. Есть и более точные данные: всеобщая страховка скрипки, оцененной в 1 млн фунтов, будет стоить примерно 6,5 тыс. фунтов в год, говорит Колин Янг, управляющий британской Allianz Musical Insurance. В эту сумму входит покрытие рисков потери и кражи. В случае если инструмент пропадет, компания обещает помочь со скорейшими поисками его замены либо материальной компенсацией. Страховщики также готовы взять на себя расходы по аренде другой скрипки в случае необходимости.

Кстати, впечатление, что принято страховать лишь самые дорогие музыкальные инструменты, будет ошибочным. Клиенты Allianz – не только коллекционеры и профессиональные исполнители международного уровня, но и целые оркестры и даже новички-энтузиасты, которым приходится таскать свои скрипки или гитары из дома в школу, а затем – к частному преподавателю. Также страхуют свое оборудование и диджеи, играющие в ночных клубах, рассказывает Янг.

Кремона привлекает капитал

Музыкальная индустрия многогранна, и наряду с молодыми, рокерскими по духу гитарами предлагает инвесторам утонченные и интеллигентные антикварные классические инструменты – более старые, более совершенные, более редкие и более дорогие. Скрипки – фундамент этого направления. Сергей Скатерщиков оценивает рынок скрипок инвестиционного качества в 3–4 млрд долларов, а годовой оборот – в 40–50 млн долларов. «Это очень узкий сегмент, – считает он, – и, по сути, рынок продавца для наиболее качественных скрипок, на которые существует устойчивый спрос со стороны оркестров (их спонсоров), частных банков и их клиентов». По мнению Скатерщикова, именно эти игроки (в качестве примера эксперт приводит австрийский Gutmann private bank) обеспечили консолидацию направления, собрав весомые коллекции исторически значимых скрипок, которые в связи с этим редко появляются на рынке и, как правило, ценятся выше уровня 500 тыс. долларов за инструмент, с большим разбросом цен в зависимости от школы и истории. «Для меня скрипки инвестиционного качества стоят в одном ряду с работами наиболее известных и ликвидных импрессионистов – это прекрасный актив для диверсификации с целью защиты капитала и получения эстетического удовольствия от владения. Однако инвестиции в скрипки – это не способ извлечения высоких доходов, и они требуют высокой квалификации в части проведения due diligence и определения правильной рыночной цены», – комментирует Сергей Скатерщиков.

Возникает, впрочем, вопрос: если лучшие инструменты своего класса настолько дороги, то доступны ли они для академических музыкантов (по сути, для тех, кому изначально предназначались), традиционно не являющихся типичными хайнетами, способными пополнять свои частные коллекции многомиллионными лотами? Керри Кейн считает, что профессионалы вынуждены находить компромиссы. По его наблюдениям, поскольку цены на рынке музыкальных инструментов XVII–XVIII веков, созданных итальянскими мастерами, достигли уровня, который зачастую нереален для профессиональных музыкантов, они преимущественно предпочитают коллекционировать творения голландских, английских, французских и испанских мастеров. Данный факт способствовал тому, что на рынке появилась ощутимая конкуренция, повышающая ценовую планку, комментирует аукционщик. «Также хотелось бы отметить, что сегодня не все верхние строчки в списке наиболее выдающихся итальянских скрипок занимают изделия семьи Страдивари. Так, например, в апреле прошлого года мы могли наблюдать, как на торги выставлялся превосходный инструмент работы Карло Джузеппе Тесторе, представителя одной из двух наиболее заметных и известных миланских семей, занимавшихся производством скрипок в XVII–XVIII веках. Изделия этих семей имеют удивительное звучание, а их настоящая цена существенно отличается от кремонских скрипок. Таким образом, сочетая непревзойденное итальянское качество и относительно невысокую цену, они сегодня пользуются особой популярностью среди профессиональных музыкантов», – заключает Керри Кейн.

Чем рискуют музинвесторы

Музыкальные инструменты кажутся чрезвычайно стабильными объектами для инвестиций, этим они и притягательны для бизнесменов. Впрочем, рынков без каких-либо рисков не существует. «У данной индустрии исторически никогда не было проблем с волатильностью, но это не значит, что они не появятся в будущем», – рассуждает Томми Бирн. Но несмотря на осторожность, которую по долгу профессии обязаны проявлять финансисты, сегмент выглядит весьма предсказуемым и перспективным. «На сегодняшний день рынок редких музыкальных инструментов быстро развивается, – констатирует Кейн. – Только в 2010 году Christie’s пустил с молотка три из пяти топ-лотов на торгах. Результаты прошлогоднего апрельского аукциона поразительны: было продано 97% лотов, почти каждый из которых в несколько раз превысил свою предварительную оценку, и также было установлено 10 мировых ценовых рекордов». По его наблюдениям, рынок редких и выдающихся музыкальных инструментов продолжает сохранять стабильность во многом благодаря своей относительной непривлекательности для спекулятивных игроков. Покупатели преимущественно – музыканты и коллекционеры, которые относятся к этим работам с истинной страстью. Эта группа превосходно разбирается в предмете своего коллекционирования. В первую очередь они рассмат­ривают эти инструменты в качестве средств музыкального самовыражения, которые также являются настоящими произведениями искусства. При этом Сергей Скатерщиков добавляет, что этот финансовый сектор хорош для защиты капитала, «однако основной скачок цен произошел в конце прошлого века после консолидации рынка скрипок парой дюжин крупных покупателей, с тех пор цены существенно не растут, но и не падают, а на открытый рынок попадает ограниченное количество инструментов». С ним отчасти солидарен Колин Янг, который верит, что, несмотря на волатильность современной продукции, старые коллекционные лоты будут год от года лишь расти в цене – особенно это касается наиболее ранних итальянских работ.

А вот что действительно представляет серьезный риск при инвестировании в скрипки и прочий антиквариат, а также в некоторые гитары – так это чужая недобросовестность и собственная некомпетентность. «Следует опасаться неправильной атрибуции – в зависимости от школы и мастера, скрипки в ценах могут различаться на порядки, – предупреждает Скатерщиков. – Часты случаи продажи скрипок рыночной стоимостью в десятки тысяч долларов за сотни тысяч долларов из-за низкой осведомленности покупателя и сознательного манипулирования информацией продавцом. Правильно атрибутированные и купленные по рыночной цене скрипки практически не падают в стоимости, дорожая чуть быстрее инфляции».

К сожалению, тяжелая задача правильного определения качеств инструмента на деле вряд ли будет легче, чем кажется. «Несмотря на то что мой личный опыт в данной сфере составляет более 30 лет, я постоянно учусь и не переставая узнаю что-то новое, – рассказывает Керри Кейн. – Например, вы открываете футляр, и на вас смотрит скрипка, обладающая всеми характеристиками, необходимыми для того, чтобы узнать ее историю и провенанс. Однако исторически до сегодняшнего дня существовало около 12 тыс. потенциальных изготовителей этого конкретного инструмента, и, разумеется, ни один человек не может помнить их все. Таким образом, изначально любой профессионал полагается в первую очередь на свою интуицию. После этого следует долгая и кропотливая работа, подчас напоминающая настоящее детективное расследование».

«Голубые фишки»

В любом деле есть рекордсмены. Обычно их недостаточно для того, чтобы сформировать мейнстрим, но они становятся надежными индикаторами общих тенденций и возможностей отдельных игроков. Так, если экстраполировать этот тезис на музыкальную индустрию, на ум придет The 42 Guitar Index, отражающий настроения рынка, но не учитывающий финансовые достижения наиболее выдающихся гитар. Кто же они, музыкальные рекордсмены?

«Наиболее привлекательные для коллекционеров гитары – Gibson, Fender и Martin, сделанные между 1930 и 1965 годами, – рассказывает Томми Бирн. – Однако помимо этих фирм существует огромное количество производителей гитар, пользующихся большим спросом». Цена на винтажную гитару может колебаться от ноля до миллионов долларов, в зависимости от ее состояния, редкости и спроса, рассказывает музыкальный инвестор. В качестве примера одного из самых дорогих инструментов, не имеющих какого-либо памятного происхождения или истории, он привел Gibson Les Paul Standard Sunburst 1958, 1959 или 1960 года производства. Будучи в первозданном виде, такие гитары сегодня могут быть оценены примерно в 500 тыс. долларов. Скажем, Gibson Les Paul Flametop 1959 года в идеальном состоянии был оценен Vintage Guitar magazine в 2008-м в 420 тыс. долларов (а в 1985-м гитара продавалась, уже как раритет, за 12 тыс. долларов).

Также многие довоенные акустические «мартины» достигают в цене 300 тыс. долларов. При этом существует множество более старых инструментов музейного качества, которые стоят гораздо дороже. В свою очередь, Колин Янг констатирует также повышение инвестиционного интереса к гитарам Fender, выпущенным до того, как компания была продана CBS (то есть до 1965 года), и Rickenbacker 1959–1962 годов. «Сейчас также растет рынок гитар, которыми обладали известные музыканты, что сделало их наиболее желанными коллекционными экземплярами. Только вдумайтесь, насколько востребованны инструменты, на которых регулярно играли такие артисты, как Элвис Пресли, Джими Хендрикс, Пол Маккартни, Джон Леннон, Джимми Пейдж, Эрик Клэптон – список огромен!» – восхищается Бирн. Так, гитара, принадлежавшая Клэптону, может быть продана на аукционе за более чем 650 тыс. долларов, считает Янг.

В еще большей степени поражают воображение рекордсмены среди скрипок. Они становятся своего рода «импрессионистами» рынка музыкальных инструментов – для скрипок инвестиционного качества на протяжении многих лет существует устойчивая практика сделок в рекордных (для инструментов) ценовых диапазонах, отмечает Сергей Скатерщиков. «Благодаря известным школам старых мастеров существует довольно эффективное ценообразование в премиальном сегменте, построенное по методу сравнительных оценок и присваива­ющее высокую рыночную стоимость ремесленному “бренду” признанных создателей (нежели коллекционную, и, таким образом, существенно меньшую стоимость бренду известных владельцев, чьи музыкальные инструменты продаются на рынке). Скрипки – это искусство, а большинство других музыкальных инструментов – меморабилия», – считает он.

В 2010 году в центре внимания на аукционе Christie’s были работы Гаспаро Бертолотти да Сало, Джованни Баттиста Гваданьини, Карло Тесторе, Винченцо Руггьери, Доминика Пеккатте, Франсуа Пеккатте, Робера Буше, Марчело Барберо, Германа Хаузера и других, перечисляет Керри Кейн. Среди самых дорогих лотов он назвал скрипку Hammer Антонио Страдивари, за которую в мае 2006 года отдали 3,544 млн долларов – так был установлен ценовой рекорд среди работ мастера. Среди других его произведений следует отметить The Lady Tennant (была создана в 1699 году, а в 2005-м продана на Christie’s за 2,03 млн долларов), The  Kreutzer (принадлежавшая Родольфу Крейцеру, ушла с Christie’s в 1998 году за 1,58 млн долларов), The Mendelssohn (1,78 млн долларов в 1990 году).

А на Sotheby’s в 2008 году бизнесмен Максим Викторов купил 250-летнюю скрипку Джузеппе Гварнери из коллекции Александра II за 3,9 млн долларов.

Ценообразующие факторы, по версии Кейна, таковы: в первую очередь – атрибуция, во вторую – качество, в третью – сохранность. Почему-то в его список не попал темперамент покупателя.
Рынок музыкальных инвестиций – небольшой, в чем-то даже закрытый. Он стабильный, нерискованный и довольно прибыльный, хотя на этот счет нет единства мнений. Но ясно, по крайней мере, что его игроки – поклонники своего дела, получающие удовольствие от общения с приобретенными активами, чувствующие собственную особенность и элитарность. Им не чужды искусство и культура – они знают им цену. Возможно, что доля в Facebook способна принести большие доходы, чем скрипка Страдивари или Les Paul 1959-го (впрочем, вряд ли кто-то возьмется утверждать наверняка). Но здесь уже первостепенную роль начинает играть вопрос личных приоритетов, который каждый инвестор должен решить для себя сам. Главное – не ломать себя и не вкладываться в музыкальный антиквариат, если Facebook все-таки ближе.