Где хранить свои шедевры


Исторически сложилось, что с приходом революции частные коллекции рассеивались так же быстро, как устранялись их хозяева. Так что если вы живете в стране, где высока угроза общественных переворотов, стоит позаботиться и перевезти коллекцию в государство поспокойнее, считает Айван Линдси.

05.04.2013




Тициан. Диана и Актеон


Недавняя деловая активность в порто-франко (склады, свободные от таможенных пошлин и действующего на территории страны налогового законодательства) Швейцарии, Сингапура и других государств свидетельствует, что коллекционеры предметов искусства в последнее время все больше беспокоятся о том, где хранить свои шедевры. По всем ощущениям, тем свободам, что предоставлялись долгие годы, остались считаные дни. Отдача от инвестиций ослабла, а все более неблагоприятная и нестабильная налоговая ситуация вовсе не прибавляет уверенности. Такие образцы налогового рая, как Швейцария и Лихтенштейн, начали подписывать договоры о раскрытии информации с Соединенным Королевством и другими странами. Какая стратегия поможет правильно выбрать, где получить гражданство, где держать деньги, где жить, а где хранить предметы искусства, – вот самая актуальная тема для разговоров.

Прозрачная крепость

Несмотря на то что многие хотят любоваться сво­ими произведениями искусства постоянно и жить вместе с ними, все больше коллекций переезжает в порто-франко. Наиболее известны те, что в Женеве и Цюрихе. Женевский порто-франко занимает площадь в 22 футбольных поля и находится недалеко от аэропорта. Это бетонная крепость, в которой произведения искусства хранятся за бронированными металлическими дверями. Там располагаются несколько посредников, а беседы с перспективными клиентами проводятся в специальных комнатах в ярком свете неоновых ламп. Раньше содержимое этих помещений хранилось в секрете, но с недавних пор Швейцария в своем стремлении к прозрачности (тем временем безнадежно пытаясь уцепиться за американские банковские лицензии UBS и Credit Suisse) провела в 2009 году таможенный закон, по которому произведения искусства подлежат обязательной декларации на швейцарской таможне. Результатом стали паника среди страхователей, оценивших масштаб последствий, и миграция предметов искусства в новые порто-франко, такие как Сингапур. «Концентрация рисков при небольшом количестве помещений – основная проблема в нашей области», – прокомментировал проблему Роберт Лид, сотрудник ведущего арт-страховщика Hiscox.

Новые особые порто-франко строятся в Пекине и Люксембурге, но территория в Сингапуре рядом с аэропортом Чанги на данный момент вне конкуренции. Она рекламируется как самое безопасное, современное помещение с хранилищами с регулируемой температурой. Потенциальных клиентов уверяют, что им будет оказана поддержка сингапурского совета по экономическому развитию, сингапурской таможни, полиции и министерства гражданской авиации Сингапура.

Коллекции и революции

Но что может произойти в случае, если коллекция находится в стране, где начались общественные беспорядки? Обратимся к истории. Прецеденты были: сначала в Англии во время революции 1648 года, потом во Франции в 1789 году и в России в 1917-м. Скорее всего, у частных лиц все предметы искусства будут конфискованы при насильном перераспределении собственности, когда не действуют обычные законы. В марксистской теории это понятие известно как «экспроприация экспроприаторов (правящего класса)», и оно легло в основу русского революционного призыва «грабь награбленное».

Во главе английских коллекций стоит Королевское собрание, содержащее 7 тыс. полотен, 40 тыс. акварелей и 150 тыс. старинных оттисков, не говоря уже об огромном количестве мебели, керамики, предметов искусства и гобеленов. За ним следуют старые аристократические коллекции (Бергли, Чарт­сворт, Бельвуар, Холкхэм, Вильтон и т.д.) и собрания богатых иностранцев, в том числе немцев, швейцарцев, русских и итальянцев, проживающих в Лондоне.
Королевское собрание не принадлежит королевской семье, но предоставлено в пользование государю, его наследникам и нации в сложных ситуациях, таких как, например, в XVIII веке. Королевское собрание будет распродано, только если закончатся фонды революционного правительства, и скорее всего его поместят в Национальную галерею, где его смогут посмотреть все желающие.

Когда Кромвель завладел коллекцией Карла I, предварительно его обезглавив, он и его марионеточный парламент быстро решили, что искусство принадлежит народу, после чего распродали все на нескольких аукционах. Главные коллекционеры того времени, такие как кардинал Мазарини, Филипп IV Испанский и эрцгерцог Леопольд Вильгельм Австрийский, приобрели лучшие полотна, большая часть которых до сих пор хранится в парижском Лувре, Прадо в Мадриде и Музее истории искусств в Вене.

Коллекции Арундела, Гамильтона и Бэкингема были оперативно высланы за границу. Бэкингема убили в 1628 году, но его сын спохватился и выслал шестнадцать сундуков и 200 картин в Голландию в 1648 году, где они были проданы эрцгерцогу Леопольду Вильгельму за 60 тыс. флоринов. Арундел спасся за границей вместе с королевой Генриеттой-Марией и 60 ящиками предметов искусства. Он умер в безвестности в 1645 году, оставив сына и внука сражаться за остатки когда-то грандиоз­ного собрания предметов искусства.

Некоторым осмотрительным аристократам удалось выжить, например графу Нортумберленду, умудрившемуся процветать при Карле I, Кромвеле и Карле II, но в большинстве своем коллекционеры лишались сначала собраний, а потом и голов, если не успевали бежать за пределы страны.

Во Франции в 1789 году новый правящий класс сформировали в основном крестьяне, желавшие поскорее покончить с любыми пережитками старого режима, в том числе всем, чем обзаводились ради поддержания статуса, например коллекциями предметов искусства. Как и в Англии веком ранее и в России более ста лет спустя, аристократия с переменным успехом пыталась переправить коллекции через границу. Сами они тоже бежали, в противном случае им приходилось встретиться с гильотиной.

Самая изысканная коллекция того времени, а может, и вообще всех времен, принадлежала Филиппу, герцогу Орлеанскому, – иногда ее называют просто Орлеанской коллекцией. Она перешла по наследству правнуку герцога Луи-Филиппу Орлеанскому, чья страсть к азартным играм подставила собрание под удар еще до революции. Хотя Луи-Филипп и прибавил к своему имени прозвище Эгалите (от фр. egalite – «равенство»), чтобы влиться в компанию революционеров, его арестовали в 1793-м и гильотинировали 6 ноября того же года. Коллекция Луи-Филиппа была продана в 1798 году английскому синдикату, состоявшему из угольного магната Фрэнсиса Эгертона, герцога Бриджуотера (ему принадлежали 5/8 компании), графа Гоуэра (владельца 1/8 части) и графа Карлайла (он располагал оставшейся четвертью). Сделка оказалась одной из самых успешных за всю историю. Они заплатили 43,5 тыс. фунтов за 305 картин, среди которых были творения известнейших мастеров.

В Лондоне участники синдиката продали с аукциона 95 произведений, к великой радости Томаса Хоупа и Джона Джулиуса Ангерштейна, позже расставшегося с коллекцией в пользу Национальной галереи. Окупив затраты, они пропорционально поделили сумму и оставшиеся картины между собой, и многие полотна по сей день остаются с их наследниками в замке Говардов и во временном владении в Национальной шотландской галерее. За прошедшие несколько лет герцог Сазерленд продал за 100 млн фунтов две картины Тициана, приобретенные на той сделке: «Диана и Актеон» и «Диана и Каллисто».

В России художественные собрания царя и знатных семей, таких как Демидовы, Шереметевы и Юсуповы, были конфискованы и либо проданы Сталиным в 1930-х, чтобы добыть средства на пятилетку по коллективизации советской экономики, либо помещены в Эрмитаж и Пушкинский музей, где и хранятся до сих пор.

Галуст Гульбенкян, основатель Iraq Petroleum Company, стал одним из первых покупателей. Эндрю Меллон, министр финансов США при президенте Гардинге, Кулидже и Гувере, приобрел более 20 прекрасных картин у Советского Союза в 1930–1931 годах за 6,654 млн долларов, после чего отдал их в Национальную галерею в Вашингтоне в 1937 году.

Купеческие коллекции, например Сергея Щукина и Ивана Морозова, также были конфискованы – именно так большая часть восхитительных работ Пикассо, Матисса и Гогена оказалась в русских музеях. В 2009 году правнук Морозова Пьер Коновалофф начал судебный процесс по возвращению морозовского «Ночного кафе» кисти Ван Гога, провисевшего последние полвека в стенах Йельского университета, но вряд ли ему удастся выиграть дело.

Хотя вероятность наступления революции в странах развитого мира не столь уж высока, коллекционерам тем не менее следовало хотя бы изредка предполагать такой сценарий развития событий, чтобы понимать, как защитить свои произведения и себя в том числе. Предметы искусства станут добычей вне зависимости от национальности и прошлого их владельцев, а революционеры найдут самый быстрый способ разделаться с хозяевами конфискованных коллекций – топором (как в случае с Карлом I), гильотиной (так был казнен Людовик XVI) или огнестрельным залпом (как поступили с Николаем II).


Материал опубликован в SPEAR’S Russia #3(26) под заголовком “Первые в очереди на расстрел”

Атлас

Материалы по теме



05.04.2013

Источник: SPEAR'S Russia


Оставить комментарий


Зарегистрируйтесь на сайте, чтобы не вводить проверочный код каждый раз