Новая площадь Бастилии – далеко на юге Парижа. Это крошечный офис, где в углу стоит стол, а вдоль трех стен – стопки книг от пола до потолка. Новый же Робеспьер напоминает хомяка и при встрече не дает ни малейшего повода думать, что переживает из-за прессы, готовой поднять бурю вокруг его личной жизни.

Может, он не видит ее приближения. Может, ему все равно, хотя это вряд ли. Его глаза немного опухли, но чтобы прийти в себя и поговорить о революции, которую он затеял, ему достаточно чашки эспрессо. Пока революция интеллектуальная, но Пикетти надеется, что и политической она станет. Впрочем, как и мировой.

«Тем, кто уже устал: боюсь сказать, но это только начало», – посмеивается Томас. И нельзя произнести это скромнее, ведя речь о проекте по реорганизации глобальной экономики.

Для тех немногих читателей, которые все еще не в курсе, поясним: француз Томас Пикетти – автор книги, которая подтверждает все, чего боятся многие люди, размышляя о том, куда идут деньги. Они идут тем, у кого они уже есть. Бедные остаются бедными, средний класс сужается, а богатые богатеют втрое быстрее, чем растет большинство развитых экономик. Демократией не предусмотрено, как остановить усугубление неравенства, но скоро должен наступить перелом, ведь если он не наступит, у миллиардеров через 50 лет будет 100% мирового богатства.

Всему этому у Пикетти есть доказательства: данные за 300 лет по 20 странам. Потому для современников он экономист – рок-звезда. Так говорят все, по крайней мере левые. Клише ужасное, но обладатель, кажется, не возражает: «Если так меня больше читают, то нет проблем».
Итак, как же его читают? По данным за весну, «Капитал в XXI веке», 700-страничный удар Томаса по изнеженным телесам плутократов, разошелся в количестве 60 тыс. копий на французском и 220 тыс. – на английском. Также он был лидером Amazon.com среди произведений художественной и нехудожественной литературы. Можно смело сказать, что, бойко подхваченное веяниями моды (к которым у экономиста будто бы иммунитет), его послание достигло миллионов новых голов. А заключается оно в следующем: когда рост зарплат простых рабочих ниже средней капиталоотдачи, это означает, что их, образно говоря, водят за нос.

Harvard University Press в срочном порядке готовит шесть переизданий английской версии
в переплете (Amazon жаловалась на пустые полки). Выйдут в этом году испанское и китайское издания. Автор уже съездил в турне по либеральной Америке, где разве что конфетти не хватало. Он выступил в Минфине и Белом доме, а еще собрал аншлаг на фестивале выпускников-экономистов, который вели в Нью-Йорке два нобелевских лауреата. Его ранние работы по неравенству были настольными книгами «оккупантов», в 2011 году принесших в центр Манхэттена и на лондонскую Патерностер-сквер палатки и беспорядок. А рисунок, на котором Пикетти показал, как богатейший 1% американцев присвоил себе 60% прироста национального богатства за период с 1977 по 2007 год, вываливался из портфелей соратников Обамы еще с 2005-го.

В качестве решения ученый предлагает ввести глобальный налог на богатство. Критикам идея кажется утопической, безумной либо и той и другой сразу. Однако «раньше нас налог на богатство может ввести Китай», шутит экономист, но лишь наполовину, и добавляет: «Посмотрим».

К поднятой вокруг себя шумихе Томас относится обескураживающе спокойно. Неважно, что последний раз книга об истории экономики «выстреливала» столь же громко полвека назад. Тогда «Монетарная история Соединенных Штатов» Мильтона Фридмана и Анны Шварц подготовила почву для тэтчеризма и рейганомики. Пикетти нравится, когда почитатели признают его творение таким же знаковым. Подобное сравнение он открыто называет заслуженным: «Конечно, я рад, что книга имеет такой успех. Но было бы обидно, если бы она имела его только во Франции, ведь писал я для мировой публики. В некоторой мере книга интересна даже тем, кто не согласен с моими выводами».

А несогласных достаточно. Forbes разобрал «шесть причин, по которым “Капитал” Томаса Пикетти не выдерживает критики». The Economist окрестил его современным Марксом. Колумнист Аллистер Хит списал книгу со счетов тремя словами: «Проснулась старая зависть». Бывший же редактор одной национальной британской газеты, человек известный, так, видимо, горел от ярости, составляя свою рецензию и говоря в ней от имени честолюбивых британцев, представляющих капиталистический средний класс, что забыл как следует проверить факты. (Заметим, что Пикетти никогда не был советником баллотировавшейся в президенты французской социалистки Сеголен Руаяль и не поддерживал идею Франсуа Олланда о 75-процентном налоге.)

Впрочем, когда ты рок-звезда, публику волнуют вопросы посущественнее. Например (в Twitter), «крутой или нет?» По-моему, я могу ответить: не очень. Лицом Томас практически копия Джорджа Осборна. В офисе он появился в башмаках на мягкой подошве, невероятно узких брюках, casual-блейзере и белой рубашке с расстегнутым верхом, но расстегнутым лишь до второй пуговицы. Это, как понимает экономист, важно. После философа Бернара Анри-Леви, который в 1990-х так часто мелькал в СМИ, что люди от него устали, Пикетти, наверное, самый чествуемый французами публичный интеллектуал. БАЛ, как прозвали беззастенчивого философа, был первым апологетом мужского декольте на ток-шоу. Когда я поднимаю вопрос о рубашке, Томас показывает на пупок и обиженно заявляет: «БАЛ бы расстегнул досюда. А мне просто хочется дишальть». Хочется чего? «Хочется… потьеть».

Если проводить параллель с инспектором Клузо, то этот грубый акцент напоминает скорее Стива Мартина, чем Питера Селлерса. Но это единственный раз, когда он нарушает стройность английской речи ученого, льющейся идеально составленными порциями слов и цифр. Свой английский он оттачивал, учась в Лондонской школе экономики, затем в Массачусетском технологическом институте. Именно в последнем Пикетти осознал, что точные данные о неравенстве доходов могут взволновать даже землю свободных.

«Богатство и доходы всегда были предметами споров и всегда будут, – полагает экономист. – Книга не предлагает окончательного решения, но хотя бы поможет людям разобраться, о чем они спорят».
С наибольшим энтузиазмом Томас говорит о тех 40% населения, что между нижней его половиной и верхними 10%. Французское это население, британское или какое-то другое, значения не имеет: «В Британии на данную группу приходилось свыше 30% национального богатства до 1970-х. Сейчас эта доля меньше 25% и близится к 20%. Сам показатель еще неплохой. Я лишь хочу сказать, что движется он в неправильном направлении».

Пытаюсь представить его в бойз-бенде под названием «Неправильное направление» (в противовес бойз-бенду One Direction («Одно направление»). – Прим. пер.), но собеседник переходит к нижним 50% и упрекам в разжигании зависти. Они его волнуют: «Обычная, но, по-моему, бессмысленная риторика. Все, что я хочу сказать, – это то, что нижняя половина британского общества владеет сейчас примерно 3% национального богатства. Может, мы способны на нечто большее, чем 3%. Может, на 5%, может, на 8%. Но идея о том, что, стремясь к таким цифрам, мы потакаем зависти и разрушаем рыночную систему, – это нонсенс, мне кажется. Это идеология».

Расширение пропасти между богатыми и остальными, которую Пикетти измерил, явно помогло Обаме. Кампанию 2012 года он строил на обещании сузить ее. Тот же трюк надеется исполнить в следующем году Эд Милибанд, если экономика будет восстанавливаться достаточно медленно. Томас же может позволить себе парить над всем этим как добрый ангел-хранитель наших душ. Считая себя таким же капиталистом, как большинство критиков, главной угрозой он видит следующее: «Если нам не удастся убедить людей, что от глобализации могут выиграть все, то все больше из них может начать отворачиваться и становиться против нее, против других народов». Ученый упоминает набирающий популярность французский «Нацио­нальный фронт», и в воздухе повисает вполне резонная тревога.

Судя по всему, Пикетти смирился с тем, что рост публичности означает рост внимания к его персоне. Но невозможно обойти стороной тот факт, что комфортнее всего ему говорить о данных. Качественных данных. «Нам нужно больше транспарентности и больше демократичной информации о богатстве, – уверенно произносит он. – Мало умолять Forbes достать информацию. Лучше бы о ситуации со средним классом узнавали из докладов МВФ, релизов Евростата или Британской национальной статистической службы».

Евростат. Ну и шутка. Мы переходим к востребованности его мнения у французской прессы. «Все постоянно звонят и спрашивают твое мнение обо всем», – делится экономист. Но от того, что знает, он отходить не любит и писать об этом предпочитает в своих книгах или в ежемесячной колонке в одной из французских газет. Дисциплина ему нравится. Она не дает терять нить происходящего. «Без такого ограничения я бы, наверное, не провел столько времени за балансами центральных банков после краха 2008-го, – допускает Томас. – Об этом нужно было говорить. И нужно было тщательно это изучать, если хотелось понять, что творится».

Значит ли это, что жизнь у него – в работе? «О, нет. У меня жена. У меня три дочки. Я много отдыхаю, – признается ученый. – В августе никакой работы, это принцип». Однако и на пляже он не лежит. В прошлом году семья провела месяц в Камбодже и во Вьетнаме, а в позапрошлом они ездили на машине в Стамбул. Еще раньше Пикетти побывали в Египте – и «никого там» не нашли (из-за «арабской весны»). Каждую зиму семья на неделю отправляется кататься на лыжах, и об этих путешествиях ее глава рассказывает чуть ли не как разведчик: «В Альпах так красиво и так уютно… В Париже я сажусь на ночной поезд и в 8 утра уже катаюсь с девочками».

Жизнь этого старательного революционера кажется неправдоподобно хорошей. Волны лести, в которой его купал англоговорящий мир, стихли: журналисты вспомнили старый скандал. В 2009 году Орели Филиппетти, министр культуры Франции и бывшая любовница Томаса (не мать его дочерей), подала на экономиста в суд, обвинив его в домашнем насилии. Иск она отозвала только после того, как тот «признал факты и принес свои извинения», сообщил ее пресс-секретарь.

Заявления Орели Пикетти зовет «выкопанными историями». Пять лет спустя он с кротостью ягненка рассуждает о конфискационных налогах для сверхбогатых и нейтрализации налоговых гаваней при помощи глобального реестра финансовых активов. Но стоит заговорить о не симпатичных ему политиках, как эта кротость улетучивается. Первый в списке – Николя Саркози: «Выбор делать необходимо. Отказаться выбирать, когда дело доходит до голосования, – это слишком легко для интеллектуала. Ведь, как ни крути, нельзя просто ждать идеального кандидата. А попытки Саркози сыграть на неприязни к иностранным работникам считаю весьма постыдными».

Нынешнему президенту достается чуть меньше: «Видимо, перед выборами Олланд особенно не думал о том, что делать дальше. Эти люди провели 10 лет в оппозиции и, такое впечатление, вообще не думали, что делать у власти. Непостижимо». Версия о том, что Олланд – его поклонник, вызывает у Томаса удивление. «Это было бы странно, – замечает ученый. – Боюсь, он не читает книг».

Наверное, то же самое можно сказать о большинстве людей, которые купили его книгу. Роялти он соберет неплохие в любом случае. Позволят ли они ему перейти из мирового топ-1% в топ-0,1%? «По богатству или по доходу?» Без понятия.

Что сказать о Пикетти

• Его усердие заслуживает уважения. «Капитал» – результат 15 лет внимательного изучения записей о наследовании и подоходных налогах, в основном французских, британских и американских. Самые старые из этих записей относятся к эпохе промышленной революции. Никто не прорабатывал вопрос столь же масштабно, и никто его данные не оспаривает.
• Одно из серьезных достоинств книги состоит в том, что даже алгебра в ней наглядна. «r > g» значит, что «уровень капиталоотдачи (return) выше уровня экономического роста (growth)». Не так сложно, правда?
• Один же из серьезных недостатков – неубедительность центрального утверждения (о том, что r > g). По словам экспертов, автор собственными выкладками опровергает его применительно к XVIII и XIX векам. А в XXI веке то же самое в любой момент может сделать технологический прорыв, дав толчок росту.
• Второе большое утверждение Томаса: в современной демократии нет встроенного предохранительного механизма, чтобы прервать и обратить дивергенцию богатых и бедных. Да ладно! Победы Рамсея Макдональда, Клемента Эттли, Леона Блюма, Франклина Рузвельта, Гарри Трумэна и впоследствии большинства левоцентристских лидеров на выборах говорят о другом. Каждый из них был обязан властью избирателям из бедного и среднего классов. И каждый отплатил им законами, которые помогли перераспределить богатство.
• Впрочем, надо отдать Пикетти должное за критику работы Саймона Кузнеца. Кривая Кузнеца должна показывать, что при демократии разрыв между богатыми и бедными сокращается. Но это не соответствует действительности. По крайней мере, в последние 30 лет.
• Заявляя, что неравенство губит рост и стабильность, Томас не приводит никаких доказательств. Более того, при подсчете доходов он игнорирует пособия, а также забывает, что после холодной войны совокупное богатство свободного мира выросло, в том числе у бедных.
• Не говорите: «Введите этот глобальный налог на богатство, который он советует на 515-й странице. Без церберов в лице глобальной налоговой полиции его будет невозможно администрировать». Говорите: «Он прав насчет налоговых гаваней. В них прячет доходы организованная преступность». 

Что эксперты говорят о Пикетти

Роберт Солоу
Почетный институтский профессор экономики Массачусетского технологического института, лауреат Нобелевской премии

Главная мысль Пикетти, его новое и веское слово в разборе старой темы: пока уровень капитало­отдачи превышает уровень экономического роста, доходы и состояния богатых будут расти быстрее, чем обычные трудовые доходы.

Джозеф Стиглиц
Бывший старший вице-президент и бывший главный экономист Всемирного банка, лауреат Нобелевской премии

Фундаментальным его вкладом стала публикация данных о том, что произошло с распределением доходов и богатства на самом деле… Некоторые из нас оканчивали школу, когда кривая шла по определенной траектории и все выглядело довольно хорошо, и от этого у нас было искаженное восприятие мира.

Пол Кругман
Профессор экономики и международных отношений Принстонского университета, лауреат Нобелевской премии, колумнист The New York Times

Книга решает проблемы, которые волновали людей десятилетиями, и делает это очень элегантно.

Лен Маккласки
Генеральный секретарь профсоюза Unite

Пикетти подтверждает: что-то здесь не так, нужно что-то новое, смелое и радикальное – и дает этой точке зрения интеллектуальный перевес.

Крис Хьюн
Бывший британский министр от либерал-демократов, колумнист

Пикетти написал превосходную, убедительную книгу, которая порывает с любовью современной экономики к математике… Самое главное, что основана она на фактах, которые требуют немедленного объяснения с точки зрения неравенства.

Эд Милибанд

Лидер лейбористов
Это и без Томаса Пикетти понятно. Вот что с ходу говорят люди.

Уилл Хаттон
Экономист, бывший редактор The Observer

Последним из экономистов такой эффект произвел в 1970-х Мильтон Фридман.

Андреас Уиттам Смит
Основатель и первый редактор The Independent

Он советует глобальный налог на богатство. Вероятность, что такой инструмент реально появится, близка к нулю.

Джейкоб Хакер
Директор Института социально-политических исследований при Йельском университете, профессор политологии Йельского университета;

Пол Пирсон
Профессор политологии Калифорнийского университета в Беркли

Пикетти настаивает на примате политики, но довольно мало говорит в книге о том, каким же образом сформируется политическое движение, которое сделает общество справедливее, учитывая, что профсоюзы ослабли, финансисты укрепились, а антиправительственные силы набрались смелости.

Джули Новак
Старшая научная сотрудница Института общественных дел

В своей новой книге Пикетти представил интересный исторический взгляд на общемировую картину неравенства, но с точки зрения дальнейшего экономического процветания его предложения опасны.