Eplnn-v0thchmkt5jb0ukucuu-bakmtvbilvhxf5ewq,98a02gjhuo2wvfpzqg4tmv4sgz0udwhlfsxsmck9dlw,xflplhd99msfzmwgsn3ndjsexwvh_9lnx3p4ljdeem4,wf1zysow2x8duig5vr407e08diydfht6ewfgnpyqwrs
Виктория Ступина

Советник по искусству, основатель компании ARTCONSUL.

Для начала – немного очень больших цифр. Общемировой объем продаж произведений искусства в 2016 году составил 45 млрд дол­ларов. На азиатский рынок приходится 40% от этого объема. В Китае было совершено 90% сделок с искусством в Азии – и это только публичные сделки, а ведь помимо аукционов существует весьма объемный рынок частных продаж, определить истинные размеры которого – задача непосильная.

Далее. На Азиатско-Тихоокеанский регион сейчас приходится 10% глобального благосостояния. Это самый высокий показатель в мире. Совокупный капитал HNWI этого региона – 17,4 трлн долларов. Как меняется жизнь этих людей по мере роста их банковских счетов?

Луи Игуйань: Мое поколение начинало с нуля. И после многих лет тяжелого, упорного труда мы стали богаты. У нас есть все. Единственное, чего нам не хватает, – это культуры.

В мае 2015 года на аукционе Sotheby’s китайские покупатели за один вечер потратили 116 млн долларов. Победителем в борьбе за «Пруд с кувшинками и розами» Моне стала китайская компания Dalian Wanda Group, заплатившая 20,4 млн. На вопрос СМИ о том, чем они руководствовались при принятии решения о покупке, представитель компании ответил: «Мне просто кажется, что это вполне справедливая цена». Вот и все: можем себе позволить, почему бы и не купить?

Однако справедливая цена – величина переменная. Когда с замедлением роста экономики супербогатые китайцы потеряли миллиарды долларов, рынок замер в ожидании ответа на вопросы: скажется ли это падение на объемах сделок с искусством и куда качнется маятник интереса? Тревога вполне обоснованная: за большинством установленных в аукционных залах ценовых рекордов стоят именно китайцы. Однако колебания в экономике отразились в основном на продажах китайского искусства в Китае и Гонконге, а интерес богатых китайцев к топ-произведениям признанных западных мастеров на торговых площадках Лондона и Нью-Йорка нисколько не пошатнулся и даже стремительно набирает обороты. Тому есть вполне логичное объяснение: как отмечает Сузанн Джиорджи, управляющий директор подразделения Art Avisory & Finance Citi Private Bank, «на этой категории коллекционеров колебания на фондовом рынке и в целом в экономике страны почти не отражаются. Их финансовая подушка безопасности значительно толще».

В период экономической нестабильности и ужесточения фискальной политики интерес китайских покупателей сместился с родного искусства на западное. Причина одержимости западными шедеврами довольно банальна и находится в плоскости финансового регулирования в стране: физические лица могут вывести за пределы Китая не более 50 тыс. долларов в год. В этих условиях покупка дорогостоящих произведений искусства за рубежом является легальным способом вывода денежных средств из страны.

Существует мнение, что массовые закупки китайцами азиатского антиквариата – это часть государственной идеологической доктрины по возврату в страну драгоценных артефактов, разбросанных по миру за годы войн и экономических потрясений. Эта красивая версия находит подтверждение в собраниях образованных и глубоко знающих предмет своей страсти коллекционеров. Великолепный пример тому – 61-летний Ма Вейду. Человек-легенда, куратор и основатель первого в Китае частного музея Guanfu в начале 1980-х тратил все свои сбережения на покупку китайского антиквариата на блошиных рынках, а над ним смеялись те, кто копил на цветной телевизор. Но ему было все равно – его поглотили радость собирательства уникальных образцов своей культуры и изучение доступных книг и архивов. Сегодня, решись он продать свою коллекцию, Вейду стал бы миллиардером, однако и это ему не нужно. Уникальные древнейшие предметы китайской культуры легли в основу фондов частного музея и доступны для изучения всем желающим.

Искусный подъем

На самом деле большинство китайских коллекционеров движимы более прозаическими мотивами. Желание обладать редкой вещью и тем самым утвердить свое превосходство как супербогатого человека – вот что скрывается за астрономическими цифрами на табло аукционных торгов. Искусство испокон веков было своего рода социальным лифтом, на котором желающие могли подняться с этажа очень богатых людей на этаж тех, чей капитал измеряется гораздо более значимыми показателями, чем размеры банковского счета. Это бесценный культурный капитал.

Одним из пассажиров такого социального лифта и стал знаменитый и самый крупный китайский покупатель искусства Луи Игуйань – бывший таксист, сколотивший состояние игрой на бирже. Этот человек прославился тем, что в 2014-м заплатил 36 млн долларов за керамическую чашку эпохи Чэнду с изображением петуха, курицы и маленьких цыплят, – так называемую Chicken cup, символизирующих императорскую семью. И пока сотрудники Sotheby’s 24 раза прокатывали его кредитную карту Amex Centurion (Sotheby’s ограничивает разовую трансакцию 1,6 млн долларов), счастливому обладателю артефакта предложили выпить чаю. Он не нашел ничего лучше, чем просто налить себе чай в только что купленную чашку. «Не вижу ничего странного в том, чтобы выпить чаю», – пожал тогда плечами Луи Игуйань.

Начисленные Amex за эту трансакцию 422 млн баллов стали для счастливого покупателя, по словам его дочери, «полной неожиданностью. Он просто не знал об этом, так как не говорит по-английски». В ноябре прошлого года на Sotheby’s он купил за 45 млн долларов буддийский гобелен XV века. Для оплаты этой покупки потребовалась 31 трансакция по кредитной карте Amex Centurion.

Возникает вполне резонный вопрос: почему нужно было делать эту покупку и ее оплату достоянием общественности? Частично этим жестом Игуйань встал на защиту репутации китайских коллекционеров в глазах мирового арт-сообщества: дело в том, что, по словам Николаса Чоу, представителя Sotheby’s Asia, огромные покупки азиатских бизнесменов далеко не всегда доходят до момента реальной оплаты. Так что, весьма вероятно, Игуйань хотел показать всему миру, что он действительно приобрел эту вещь и честно заплатил за нее.

Лицо с обложки

Можно ли сказать, что такие, как Луи Игуйань, следуют некой четкой стратегии развития коллекции? Боюсь, что нет. У дилеров есть понятие «покупатель “Родная речь”». Это люди, чей уровень познаний и притязаний в искусстве ограничен иллюстрациями работ классиков в учебнике «Родная речь». По тому же принципу новые китайцы покупают Пикассо, Моне, Модильяни. И все бы ничего, но недостаток художественного образования и нехватка знаний о творчестве таких художников часто приводят к ошибкам: движимые слепым желанием завладеть картиной Пикассо нувориши платят любые деньги за имя, не задумываясь о качестве работы. Между тем у любого художника есть наиболее ценные периоды творчества и моменты творческих исканий, сопровождающиеся слабыми по качеству произведениями. Но группа таких некомпетентных покупателей на торгах способна разогнать цену на посредственную вещь до неадекватной высоты. Для профессионалов подобные сделки всегда очевидны и вызывают тревогу.

Но есть и обратные примеры. Юсаку Маесава, 40-летний предприниматель, виднейшая фигура модной индустрии Японии, попал на первые полосы газет, потратив за два майских дня 2016 года 98 млн долларов на покупку современного искусства. Список его приобретений не оставляет сомнений в хорошем вкусе и компетентности покупателя: Маесава стал обладателем весьма качественных работ Кристофера Вула, Ричарда Принса, Джеффа Кунса и других мэтров современного искусства. После завершения торгов Маесава обнародовал свои приобретения в Instagram, а также признался, что именно он покупатель рекордно дорогого Untitled (1982) Жана-Мишеля Баския, проданного за 57,2 млн долларов.

Примером для подражания любому начинающему коллекционеру можно смело назвать Адриана Чена, одного из самых молодых миллиардеров мира. В детстве Чен увлеченно изучал творчество и биографии Пикассо, Уорхола и Моне, а первый визит в галерею Saatchi и встреча с акулой в формальдегиде Дэмиена Херста послужили началом формирования собственного понимания того, что такое искусство. Основатель K11 Art Foundation (KAF) одержим современным искусством и поддерживает молодых авторов. Он не только обеспечивает художников резиденци­ями для работы, но и стабильно приобретает их произведения для своей коллекции. Принадлежащий ему гигантский торговый центр K11 mall наполнен работами молодых авторов, причем смотрятся они на стенах первого и пока единственного в мире арт-молла вполне гармонично. Чен снискал уважение арт-сообщества своей компетентностью и глубокой личной погруженностью в процесс. Список его официальных позиций впечатляет: он член совета директоров нью-йоркского Public Art Fund, председатель правления National Museum of China Foundation, официальный представитель Royal Academy of Arts, член инспекционной комиссии Metropolitan Museum of Art, член комиссии по закупкам TATE’s Asia Pacific, член международной секции Centre Pompidou.

Но дальше всех в своих амбициях пошел китайский олигарх Чен Доншень, который потряс мировое арт-сообщество в 2016 году, приобретя 13,5% акций аукционного дома Sotheby’s. Сегодня его компания Taikang Life – самый крупный акционер Sotheby’s с пакетом акций стоимостью 233 млн долларов. Это не первый опыт олигарха в аукционном бизнесе: в 1993-м он основал крупнейший в Китае аукционный дом China Guardian Auctions, специализирующийся на китайском искусстве. Будучи женатым на внучке основоположника китайского коммунизма Мао Цзэдуна, Доншень является влиятельнейшей фигурой китайского арт-рынка.

Искренне поражает количество молодых богатых азиатов – как наследников империй своих родителей, так и self made, – страстно увлеченных искусством во всех его ипостасях. Когда и наша «золотая молодежь» поймет, наконец, что «голос» картины Нестерова в гостиной гораздо глубже и богаче пронзительного «визга» бриллиантовых часов, мы обретем надежду на возрождение культуры. 



06.05.2017

Источник: SPEAR'S Russia #4(67)


Оставить комментарий


Зарегистрируйтесь на сайте, чтобы не вводить проверочный код каждый раз